|
|
 |
Рассказ №24530
|
|
|
| |
| | Повинуясь мгновенному импульсу, Рэй тихо достал телефон, включил камеру, слегка увеличил картинку и начал снимать происходящее безобразие. К счастью, звука включения камеры эти двое тоже не заметили. Рэй стоял в дверном проёме, чуть отступив, и расширенными глазами смотрел. Наташа стонала всё громче и, наконец, упав лицом на коричневую кожу ручки, кончила. Её стройное тело содрогалось. Она осталась лежать так, пока через минуту развозчик пиццы тоже не пришёл к финишу и не начал говорить с жутким акцентом "Я кончаю, красавица, я сейчас кончу!". Наташа очнулась, быстро проговорила (со своим жутким акцентом) : | | |
| |
|
| |
| | Поначалу я немного испугалась непрошенных гостей в своей промежности, но потом бабушка рассказала мне о своей матери, моей прабабушке. Она была знатного рода графиней при императорском дворе. Поговаривали, что она делала минет самому Григорию Распутину, фавориту императорской четы. От безрассудной и распутной жизни у нее в вагине завелись непонятные насекомые, что, в общем привлекало вещего старца, однако же он ее никогда не имел как положено. Бабушка сказала, что у нее до пенсионного возраста были подобные насекомые, однако она это связывала с происхождением, из знатных гагаузских племен. | | |
| |
|
| |
| | По телу Игоря прошла дрожь, ноги дернулись, и он вжался в кресло. Наталья почувствовала , как член в руке дернулся, напрягся . Она тут же подставила к головке полупустую рюмку с коньяком. Игорь смотрел на это, но уже не смог себя сдерживать, еще одно движение рукой и по стволу горячей стрелой прошла волна, выплескивая наружу накопившееся желание. Первая струя ударила в воздух, но Наталья ловко поймала ее рюмкой. Вторая струя -ровной струйкой легла на темное стекло рюмки и скатилась внутрь белой дорожкой. Наталья не выпускала член, она сжала его у основания, как бы выжимая все, что там осталось и третья струя легла в рюмку, оставив тонкую тягучую нитку от края рюмки до головки. Теперь она отпустила его. | | |
| |
|
|
| |
| | Я подумал, что девушки снова сядут на диван и в кресла, но они вышли из комнаты, оставив меня одного. Мне было очень неуютно в мокрых пеленках, особенно когда они начали остывать. Я лежал, боясь пошевелиться, потому что каждое движение вызывало противное перемещение большущей кучи в тесном подгузнике. Вскоре я с удивлением почувствовал, что мне снова хочется писать. Догадавшись, что Наташа все-таки подмешала мне в молоко мочегонное, я чуть не заплакал от обиды. | | |
| |
|