Рассказ №5964

     Это произошло несколько лет назад. Я собирался в отпуск.
     Была суббота. В городе стояла обычная июльская жара, от которой можно было спастись только в помещениях с кондиционерами. Даже в коридорах было жарко и душно. Отпросившись у Панкратыча с работы до обеда, я мотался по магазинам, загружая свою любимую отпускную сумку "радость оккупанта" всем, что может пригодиться на море. Сумка постепенно заполнялась... всякие пластиковые пакеты - все должно быть разложено, мыло, зубную пасту-щетку, салфетки, крем от загара, шорты, майки, полотенце, - и так далее. Воды взял всего одну полуторалитровую бутылку - в дороге всегда можно купить свежую и прохладную минералку. В одном из магазинов мое внимание привлек прекрасный надувной матрац - прикупил и его. Купил легкий тормозок на дорогу - немного сухой колбаски, твердого сыра и сайку. Презервативы не взял - на месте найдутся. Ой, знал бы я ...
     На работе я нарвался на плохое настроение Панкратыча. Панкратыч - наш шеф, Панкратов Гриша, мужик хороший, но временами на него находит. Оказалось, что таких разгильдяев, как я, нужно держать в поводу, иначе они садятся на голову. Среди множества дел, которые я до сих пор не сделал, но уже собрался в отпуск, почти все можно сделать и после отпуска, но инструкция к моей последней программе ждать никак не может. По совести, я давно ее должен был написать, и Панкратыч, воспользовавшись моментом, наконец, загнал меня в угол... - Макс, до утра времени много. Хочешь в отпуск - все успеешь сделать, нет - пеняй на себя. Деваться было некуда. До конца дня я работал, не поднимая головы. Жизнь в отделе постепенно замирала. Последней ушла Ириша, бросив на меня сожалеющий взгляд - мы с ней после работы иногда трахались. Ириша была так же одинока, как и я, никаких чувств вроде любви между нами не было, нас вполне устраивала полная свобода друг друга и друг от друга, и мы не стремились к более тесному сближению. Поэтому и на море я собирался без нее, твердо зная, что при случае она совершенно спокойно переспит с понравившимся ей парнем, невзирая на наши отношения.
     Конечно, можно было сегодня уложить Иринку на стол - она снимет юбку и трусики, поднимет ноги, беззаветно подставит мне свое сокровище и даст мне вволю над ним потрудиться. В такие минуты она умела полностью отдаваться своим ощущениям, совершенно не реагируя на шаги в коридоре и прочие шумы. Поэтому и кончала она бурно, и после оргазма несколько минут не могла пошевелиться. Но сейчас я сделал вид, что не замечаю ее призывных взглядов. Билет до теплого Лоо уже лежал в кармане и мне хотелось только одного... войти в купе готового к отправлению поезда, разложить вещи и сесть у окна.
     Когда, распечатав последнюю страничку, я откинулся на спинку стула, на часах было уже одиннадцать ночи. На нашем девятом этаже - полная тишина. Я собрал все инструкции, скрепил их степлером, перевязал бантиком, сделанным из одного из купленных пакетов, и положил на стол Панкратыча в самый центр. Настроение поднялось - все же успел. До свидания через две недели, родной отдел, родной Панкратыч, и ты, Иришка. Я выключил свет, захлопнул дверь и пошел к лифту.
     Вдруг, пока я ждал лифт, открылась дверь отдела сопровождения и оттуда вышла Катюша. Надо сказать, что мне Катюшка нравилась. Во-первых, она - очень милая девушка, никогда не строит из себя суперкрасавицу, причем, ей удается держать себя и запросто, и с достоинством, я не видел, чтобы кто-нибудь попытался, скажем, хватать ее за попу. Хотя попа у нее - замечательная! Это была не какая-нибудь попка, а самая настоящая жопа - пышная, красивой формы. Потом, Катюша всегда была одета идеально аккуратно - все у нее всегда было свеженькое, выглаженное, чистенькое. Ее большой бюст всегда был идеально упакован в лифчик. Я бы давно попытался заиметь с ней более близкие отношения, но как-то не получалось - мы работали в разных отделах и общались не часто.
     - О, Катюша, ты чего так поздно? Тебя что, тоже припахали?
     - Привет, Макс. Перед отпуском наводила порядок. А ты чего так поздно?
     - Аналогично! Панкратыч подловил - или инструкции и отпуск, или ни того, ни другого. Куда-нибудь едешь?
     - Пока не решила. Может, даже дома останусь.
     - Поехали со мной! - сказал я полушутливо.
     - Раньше надо было приглашать! - так же ответила она. Мы зашли в лифт. У нас вообще опрятный офис, а сейчас, видимо, поработала уборщица и лифт был идеально вымыт - можно было совершенно спокойно вытянуться на полу, не боясь испачкаться. Я нажал кнопку первого этажа. Лифт тронулся. Всегда, когда остаешься один на один с девушкой в лифте, возникает это настроение - можно подойти, обнять - все равно на сто процентов не увидит никто. Но Катенькины серые глаза смотрели на меня спокойно и доверчиво, без тени какого-либо флирта, и... Словом, пройти разделявшие нас два шага было никак нельзя. Вдруг где-то около седьмого этажа внезапно остановился. Дверь не открывалась, на кнопки не было никакой реакции. Свет не погас, однако, он стал каким-то не таким, в кабине вместо легкого гула лифтовых двигателей установилась мертвая тишина. Это было настолько необычно и неожиданно, что Катя испуганно закричала, вцепившись в мой рукав.
     Я, отцепив ее от себя, подошел к двери и стал сильно стучать в нее двумя кулаками...
     - Э-гей, кто-нибудь! Выпустите нас из лифта! Лифт остановился, вызовите дежурных! Выпустите нас отсюда! Кто-нибудь, подойдите, пожалуйста!
     Похоже, что с таким же успехом можно было взывать из закрытой квартиры к правительству страны. Нас никто не слышал.
     В офисе было два больших лифта, вместимостью человек на пятнадцать. Находились они с торцевых сторон довольно длинного здания, а вход располагался в середине фасада. Там же была оборудован стекляшка для дежурных. На таком расстоянии, да еще за закрытыми дверями дежурные слышать нас скорее всего не могли даже ночью, когда в здании была тишина. Я в последний раз саданул ногой в плотно запертые двери. Испуганная Катя смотрела на меня умоляющими глазами, но сделать было уже ничего нельзя. Перспектива была очень веселая - завтра - воскресенье, в офисе не будет никого. Я жил один, меня не хватится никто. Мобильников у нас тогда не было, сообщить о себе было невозможно. Похоже, ждать придется до понедельника.
     - Катюша, а за тобой никто не придет?
     - Максик, я живу в общежитии!
     - Да-а. Никому мы не нужны.
     У Катюшки глаза повлажнели...
     - Что будем делать?
     - Катенька, остается одно - ждать. Пока - до утра, может, утром достучимся и кто-нибудь нас вызволит. Но скорее всего - до понедельника. Накрылся мой билет на поезд!
     - А мы здесь не умрем?
     - От голода - не успеем. Да и есть у меня тормозок на дорогу. От холода - тоже, по такой жаре.
     - А от отсутствия туалета?
     Катька была права. Нужно было что-то придумать.
     - Макс, между прочим, я уже хочу писать.
     - Да я и сам не прочь бы.
     - И куда?
     Я тщательно обследовал плинтусы, пытаясь найти такую щелочку, чтобы в нее можно было направить струйку. Но лифт был сделан идеально. Даже под дверь нельзя было пописать - и мне, и тем более ей. Когда-то я слышал о каком-то мужике в Штатах, который застрял в лифте в пятницу вечером, а освободили его в понедельник. На вопрос, что было самым трудным, он ответил, что самым угнетающим делом было отправление естественных надобностей. Наверное, в момент освобождения ему было очень неловко за вид места его заточения - все загажено, обмочено, все воняет, от него самого разит. Что будет, если и мы с Катькой так? Ужас! Действительно, можно умереть. Похоже, оставалось одно. Надо только ее уговорить.
     - Катюша, послушай. Мы, конечно, можем писать прямо на пол, где-нибудь в углу. Но рано или поздно мы замочим весь пол. Во-первых, через некоторое время это все будет вонять и мы с тобой от этой вони никуда не сможем деться. Во-вторых, скоро мы устанем и захотим присесть на пол. И когда мы отсюда в конце концов выйдем, от нас будет разить как от общественного сортира.
     Катя вздрогнула...
     - Макс, ты скажи, что делать. Представляешь, когда нас откроют, а тут... Я потом сюда не смогу вернуться! Ну говори! Ты что-то придумал?
     - Да, кажется.
     - Ну говори, не тяни, а то я уписаюсь!
     - Остается одно. - Катины милые глазки блеснули надеждой. - Остается одно. Мы будем пить друг у друга.
     - Что пить? - растерянно пробормотала Катя.
     - Что, что. То самое.
     - Но она же... Оно же противное!
     - Ты знаешь, - соврал я, - я как-то уже пробовал. Оно - никакое. Нужно только решиться, а дальше будет легко. Люди даже лечатся уриной, есть такая уринотерапия. Да к тому же у нас нет выбора... ее можно или выпить, или вылить на пол.
     Соврал я совсем немножко. Я хотя и не пробовал, но действительно читал, что когда люди начинают лечиться уриной, то есть, мочой, они всегда удивляются, что эта жидкость, вызывающая у всех такую брезгливость, оказывается совершенно нейтральной на вкус. И даже запах ее оказывается не таким уж резким и неприятным.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

Читать также:

© Copyright 2002 Лимона. Все права защищены.