Рассказ №849 (страница 5)

     Обедала я с аппетитом, хотя есть суп в постели было не очень удобно. Раб сидел на полу, и, чтобы он не скучал, время от времени я отламывала ку-сочки колбасы и бросала ему на пол в разные стороны. Он поднимал их прямо ртом, забавно ползая на четвереньках. Кусочки становились все меньше, и ему все труднее становилось отыскивать и подбирать их. Я не могла без смеха на-блюдать за этой уморой. Когда мне надоело, я подозвала его, чтобы сделать не-которые распоряжения.
     - Смотри мне в глаза! Мне нужна вторая плетка, чуть поменьше. И еще, сделаешь ошейник с плетеным поводком, недлинным, в метр-полтора, и этой штукой, которая застегивается, а мне купишь браслет, чтобы можно было эту штуку, которая на поводке, вспомнила: карабин, прикреплять к браслету. Ты будешь ходить с ошейником и на поводке. - Глаза раба, застывшие на мне, за-туманились пеленой поднимающегося желания.
     - Ты все понял?
     - Да, Госпожа.
     - Ты доволен милостями своей Госпожи? - я легко соскочила с постели и проследовала к платяному шкафу.
     - О, милостивая Госпожа! Я счастлив и готов умереть, если это доставит Вашему Величеству какое-то удовольствие! - с чувством воскликнул раб.
     - Хорошо, хорошо, встань лицом в угол, - снисходительно проворковала я. - Я схожу, погуляю, погода-то какая: весна ликует! - на самом деле ликовала я, и просто не могла усидеть в такой день на месте. Мне нужно было пробе-жаться по улицам, поглазеть на витрины магазинов, вылить на прохожих свою радость, улыбаться всем напропалую, делясь своим счастьем. - А ты убери у меня в комнате, чтобы все блистало! Я люблю идеальную чистоту! - я решила не напоминать ему о наказании в случае, если после его уборки мне что-то не понравится. Раб должен сам об этом помнить: он - раб, но не дебил. Полагаю, во все время уборки он будет только об этом и думать, сладко вымучивая себя вопросом: "быть, или не быть" вечерней экзекуции и за что именно он будет наказан.
     - Да, кстати, можешь пообедать, да приготовь хороший ужин. Все это я говорила, натягивая колготы и рейтузы. - Сапоги, плащ! - бросила я, устремля-ясь в прихожую.
     Раб кинулся меня обслуживать, и выполнил все в лучшем виде, так что я позволила ему поцеловать сапог.
     Часа два я порхала по сверкающим лужицами тротуарам и представляла, с каким сладостно-мучительным томлением дожидается меня мой покорный раб. Не удивительно, что я это чувствовала, ведь между Госпожой и ее рабом существует незримая нить, пуповина, по которой перетекают токи желаний. Настоящая Госпожа мазохиста интуитивно чувствует, чт? страстно желает и безмолвно вымаливает у нее раб, заклиная угадать его сокровенные желания.
     "Конечно, можно поработить раба полностью, лишить собственных чувств и желаний, сломать его психику, сделав его, таким образом, только ве-щью для удовлетворения изысканных причуд и садистских наклонностей Гос-пожи, но при этом меняется качество: Госпожа раба-мазохиста становится Гос-пожой-садисткой, истязающей ради своих, и только своих сексуальных утех аб-солютно бездушную вещь. При этом теряется, что называется, положительная обратная связь. Если хочешь оставаться в рамках системы "Госпожа - мазо-хист", чувства раба следует развивать, а не подавлять, в особенности такие, как обожание своей Госпожи, преданность Ей, добровольную самоотверженность, сознательную готовность к самопожертвованию ради удовольствия Госпожи. Приятно повелевать человеком, а не веником", - думала я, проходя мимо па-рикмахерской. Я решила заглянуть, и провела там еще полтора часа, но зато вышла со свежим маникюром и педикюром. Настроение было таким весенним, что хотелось петь и танцевать. Я решила, что не будет лишним в такой радост-ный день побаловать себя бутылочкой белого вермута. Решено - сделано. Те-перь можно было возвращаться домой. С трудом умеряла я свой шаг. Словно на первое свидание несли меня ноги, чуть касаясь земли. Я даже запыхалась, по-дойдя к крыльцу, и нужно было некоторое время постоять и отдышаться. В дом я вошла спокойно и величаво.
     Виктор ожидал меня, стоя на коленях. Я положила сумку с вином на тумбочку в прихожей, сунула ему ногу и залюбовалась точными и бережными движениями его по-мужски красивых рук, освобождающих мои ноги от сапог. Выполнив это, раб чуть отстранился и припал лбом к полу, давая мне возмож-ность пройти в дом. На пороге своей комнаты я остановилась, придирчиво ог-лядывая сверкающую чистотой комнату, и поманила раба.
     - А где цветы? - голос мой звучал медово-ядовито. Я обязана была най-ти изъян в его работе, и тихо радовалась, что легко сумела с этим справиться. Делая беглый осмотр своего уютного уголка, я порхала, как мотылек.
     - Госпожа! - взмолился раб. - Госпожа! Ваше Величество! Я старался! - раб ползал за мной на четвереньках, пытаясь припасть к ногам губами. Я сдела-ла вид, что сжалилась над безуспешными его потугами коснуться меня, и оста-новилась на месте. Но когда казалось, что его губы достигли желанной цели, я грубо отпихнула его ногой.
     - Сама вижу! - грозно вскричала я. - Плетку, живо! Я научу тебя угады-вать желания Госпожи! Раздеться догола!
     Раздавленный гневом Повелительницы, раб стащил с себя одежду и по-полз за орудием наказания. Наблюдая за стриптизом раба и наслаждаясь вла-стью, данной мне милостивой Природой, я едва сдерживалась от страстного сексуального желания. Но впечатлений на первый день было с избытком. Я помнила о недопустимости излишеств. Я знала, что мое чувство меры взрастит дивные плоды страсти, и мне сторицей воздастся за терпение. Я спустила кол-готы до колен и бухнулась на кровать в ожидании раба. Он подполз и протянул мне символ моей власти, с трепетом ожидая момента разрядки моего гнева. Но я обманула его ожидания.
     - Ах, оставь это! - томно молвила я. - Сними и постирай, - указала я на колготы, спущенные до колен. Раб, не ожидающий такого продолжения собы-тий, опешил, секунду поколебался, не зная, как быть с плеткой, и, не услышав моих указаний, аккуратно положил ее на кровать рядом со мной. Он робко до-тронулся до резинки колгот, на мгновение задержался, а затем стал медленно спускать колготы, пожирая глазами белоснежное тело, освобожденное им от эластичного покрова. Глаза его опускались, пока не достигли украшенного ла-ком изящного веера дивных ноготков в розовых лунках. Он воззрился на это чудо, не в силах оторваться. А я, довольная произведенным эффектом, с улыб-кой наблюдала за ним. За этот миг можно много отдать! Я видела, как дрожит он всем телом, будто в ознобе, и легкая полупрозрачная ткань колготок в его руках пузырится и опадает волнами. Должно быть, он с трудом владел собой, и губы его, лишенные контроля, потянулись к предмету вожделения. Я чувство-вала одновременно за нас двоих, и оттого испытывала двойное наслаждение. Глядя на его обезумевшие от страсти глаза, с шумом раздувающиеся ноздри, перекошенное страданием лицо, тянущиеся к моим ногам губы, я представляла себе его душевные муки и корчи от неудовлетворенного желания, его отчаян-ную борьбу с собой.
     Чтобы усилить наслаждение, я взяла в руки плетку и, выждав момент, когда до слияния его жадных губ с моими ногами оставалось мгновенье, я ткнула конец плетки прямо ему в губы. Похоже, он не сразу и понял, что про-изошло, потому что прильнул губами к плетке и застыл так, а затем конвуль-сивно дернулся и со сдавленным стоном повалился на пол, зарывшись лицом в мои колготы. Голова его моталась из стороны в сторону, а ноздри шумно вса-сывали воздух, пахнущий весной и моими колготками. Я была на верху бла-женства. Душа трепетала от восторга, ее переполняющего. От наслаждения я даже зажмурилась. Весь низ живота ныл, а между ног повлажнело. Что может сравниться с ощущением безграничной власти над человеком?! - Только власть над несколькими. Я упивалась, глядя на пресмыкающегося раба, буквально раз-рываемого на части неодолимой страстью, и понимала, что мое господство в такие мгновения может прервать только смерть раба. Я очнулась, пробужден-ная дивной музыкой его голоса:
     - Госпожа, Божественная Госпожа! Вы: Вы так прекрасны. Я счастли-вейший из рабов, когда-либо рожденных!
     - Не стану спорить, - величаво, нараспев протянула я. - Я тоже доволь-на тобой, но мне будет еще лучше, если ты накроешь на стол и откупоришь бу-тылку, она там, в прихожей.
     Раб кинулся исполнять приказание, а я тем временем переоделась в пеньюар, подаренный мне Алексеем, и растянулась на кровати.
     Давно мне не было так хорошо от вина. Через некоторое время все плы-ло передо мной в плавном вальсе, включая и Виктора, лежащего перед крова-тью и готового выполнить любой мой каприз. Мне захотелось вновь испробо-вать на нем силу своей власти. Я села на кровати, опустив на него ноги, и стала хулиганить, поливая прямо из бутылки ногу, стоящую на его губах. Он слизы-вал вино с ноги, тихо постанывая от приходящего возбуждения и повторяя: "О, Госпожа! О, Госпожа!". Я довольно глупо похихикивала оттого, что вино, сте-кающее по ноге, было холодным, а, облизывающие ногу губы, приятно щекота-ли и согревали - все тот же возбуждающий контраст. Ленивые необремени-тельные мысли плыли по кругу вместе со всеми предметами:
     "Какой же я была дурой еще вчера, что не поливалась вермутом, осо-бенно шампанским, или джином с тоником. Надо что-нибудь с пузырями: они будут лопаться и щекотать: Почему я пью одна, и никто не видит, какая я пьяная рабовладелица? В следующую субботу позову Светку, пусть подивится и позавидует простой советской: бр-р, уже не советской, а какой же? Навер-ное, демократической рабовладелице".


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ]

Читать также:

© Copyright 2002 Лимона. Все права защищены.