Рассказ №3106 (страница 3)

     Удивительно, но простые пощечины могут причинить сильнейшую боль, если бить кончиками пальцев и действовать рукой как плетью. Она считала удары. Хозяин мог спросить сколько их было. Если ответ был неправильным, наказание повторялось. Сейчас она насчитала восемнадцать ударов. Сущие пустяки а как горят щеки.
     -Иди в ванную и сбрей лохмы с тела. - послышался приказ - Что оставишь - будешь выдирать по волоску. Потом оденешься и придешь.
     Тета уже не раз стояла и лежала пред хозяином обнаженной, но, сбрив волосы с лобка, она увидела себя по настоящему голой. Нежная щель спрятанная раньше густыми волосами вызывала желание закрыться. Она поскорее оделась, вошла в комнату и привычно опустилась на колени. На диване прямо перед ней лежали ремни, куски резиновых трубок, разной толщины и материала провода, сплетенные из этих проводов хлысты, прутья: Она узнала тот толстый ребристый шланг, который уже испытала на себе.
     -Я не очень люблю предметы, специально предназначенные для наказаний. - Сказал хозяин. - Обычные провода достаточно различаются по толщине и материалу. Это позволяет добиваться самого широкого спектра ощущений. Но я отвлекся. Выбери, что бы ты сегодня хотела попробовать.
     Тета посмотрела на предметы, которые сейчас будут полосовать ее тело и ей стало легко. Пропали все лишние желание. Им просто не было места рядом с этими предметами, обещающими боль и почему-то спокойствие. Она посмотрела в темные глаза хозяина и протянула ему сплетенный из тонких ремешков хлыст с утолщением на конце.
     -Усердие не по разуму. Эта штука предназначена для убийства. Ей легко засечь насмерть. А рубцы после нее не заживут даже от моего средства. Ты же не хочешь быть изуродованной. Хотя пару раз пожалуй можно будет слегка тебя вытянуть. Но в другой раз. Выбирай дальше.
     Тогда она выбрала мягкий и тонкий кожаный ремешок. Он выглядел безобидно и не обещал сильной боли, хотя Тета и понимала, что в этом случае дело столь безобидным инструментом не ограничится.
     -Ну что ж. Это правда скорее для массажа, но начать можно и с него. Раздевайся.
     Тета опять ощутила стыд. В первый день ее раздели насильно, потом приходилось раздеваться не думая, но теперь, без волос, она была такой голой: Она замялась, но, справилась с собой, и только поторопилась быстрей опуститься на колени. Это не укрылось от внимания хозяина. Ей приказали встать и поставить ногу на стул. Теперь она была совсем открыта.
     - Одну руку за голову, а пальчиками второй раскрой себя пошире. Ты не
     станешь снова требовать, чтоб я тебя не трахал?
     -Нет, господин.
     -Ну-ну. И ты согласна отдать себя?
     -Да, господин
     -А почему ты решила, что представляешь для меня интерес? Ты считаешь себя столь привлекательной?
     -Нет господин. Не знаю, господин.
     -Что именно ты не знаешь? Ну ладно. Раз ты считаешь себя столь неинтересной - попробуем тебя украсить. Ложись.
     На этот раз он связал ей за спиной кисти и очень сильно стянул локти. Все ее тело выгнулось, лопатки сблизились между собой и выпятилась грудь. Потом петля захлестнула лодыжки и они были притянуты к связанным рукам. Теперь Тета лежала на животе выгнутая дугой. Ей стало тяжело дышать, закружилась голова и появилась сильная боль в стянутых лопатках.
     -У ментов похожая поза называется "ласточка", а йоги называют ее "лодкой" и считают полезной для здоровья. А как ты считаешь? Хотя какая разница как ты считаешь.
     Хозяин взял Тету за плечи и поставил на колени, раздвинув их до предела. Так было легче, но она опять была совсем раскрыта. И эта поза хозяина не устроила, она была повалена на спину. Теперь колени полностью разошлись и сдвинуть их было невозможно. Обычно, во время порки, она лежала на животе и не видела, что с ней делали, теперь же приходилось быть зрячим блюдом поданным к столу гурмана. Хозяин откровенно рассматривал ее прелести похлопывая по ладони выбранным ремнем.
     -У тебя красивый цвет кожи. Не розовая или молочная, как обычно у рыжих, а чуть серебристая. И пизда (он так и произнес это слово) просто очаровательная. Но пора внести коррективы.
     Ремень свистнул и через левую грудь протянулась красная полоска. Это было не очень больно, Тета уже привыкла к поркам по ягодицам, а здесь было совершенно незнакомое ощущение. Она скосила глаза. Грудь со следом удара была даже красива. Хозяин, похоже, тоже любовался этой картиной, но не остановился на достигнутом и украсил такой же полосой правую грудь. Следующая полоса легла на живот, рядом еще одна. Потом снова по груди. Когда ремень прилип к соску, она судорожно вздохнула от резкой боли, и тут же получила по другому соску. Ее решили не щадить. Посыпались удары по нежной внутренней поверхности бедер и они тоже покрылись нежными розовыми штрихами. Это было похоже не на порку, а на работу художника. На теле связанной девушке возникала странная картина, жестокая, но полная темной красотой. Тета не закрывала глаза. Она смотрела как ремень описывал круг, прилипал на мгновение к телу и, оставив отметину, взлетал снова. Наконец два удара упали прямо на ничем не прикрытую щелку. Потом ей приказали закрыть глаза и тут же обожгло щеки. Перевернув на бок, ее освободили от веревок.
     -Встань и подойди к зеркалу. Пять минут на рассматривание себя в этом виде. Потом продолжим.
     В большом зеркале отразилась удивительная обнаженная девушка. Танька была слегка мордаста и лупоглаза, а у этой светилось осунувшееся лицо и зеленели чуть ввалившиеся глаза. Она и вправду заметила серебристый оттенок кожи (Раньше не замечала? Или это тоже только теперь появилось?) покрытой узором линий разных оттенков красного. Это было действительно красиво и такая мысль уже не пугала. Соски, обожженные ремнем, немного распухли и были рубинового цвета. Тета понравилась себе такой и лишь чуть-чуть пожалела, что никому и никогда нельзя будет этого увидеть.
     -Нравится? Некоторые студии много бы отдали, получив такую модель. Но модель - это не для тебя. У тебя другая дорога. Ну что ж, на недолгую память.
     Хозяин поставил ее на фоне зеркала и щелкнул "поляроидом". Снимок был сделан чуть сбоку и на него попали и отразившиеся в зеркале, ягодицы, покрытые темными полосами. Эти полосы не успевали сходить, хотя боли уже не было.
     -Я отдам тебе этот снимок, когда будем прощаться, и ты при мне уничтожишь его. Я с удовольствием сделал бы его большим форматом и оставил себе, но увы:
     Хозяин подошел к ее подстилке и прилепил снимок рядом с листками, украшенными вереницами цветочков.
     -У тебя появилась своя галерея.
     Напоминание о времени, когда придется уйти из этих, полных боли и покоя, свиста ремней и непонятной уверенности в себе, сна на собачьей подстилке и внутренней чистоты дней, принесло тихую печаль. Ведь прошла уже неделя. Еще четырнадцать дней и все. Тета не знала как и почему она перестала быть Танькой. Не знала даже останется ли она такой, уйдя отсюда. Такой, какой она стала, она не боялась мира за окном. Он был, конечно, жутковатым, но вполне проходимым, как уровень в компьютерной игре. А вдруг за дверью она снова станет Танькой.
     Мысли ее были резко оборваны свистнувшим по плечу резиновым жгутом.
     -Не стоит слишком уходить в себя. Там еще можно встретить монстров из прошлой жизни. Не грусти, у нас еще есть время. - (Да что он, мысли умеет читать)- Ты еще не прошла даже половину. Вижу, ты понравилась себе, но, скорее всего, преждевременно. Продолжаем. - Он толкнул Тету в комнату - Ложись лицом вниз. На этот раз я не стану тебя связывать. Ты должна выдержать без фиксации. Теперь у тебя будет два цвета. Каждый пятый удар будешь отмечать цветком красного цвета. Твоя галерея в зеленых тонах вполне экологична но холодновата. Ложись. Постараюсь чтобы тебе было по настоящему больно. Если я буду говорить всякие слова - можешь не слушать. Нет, просто обязана не слушать.
     В первый удар была, видно, вложена незаурядная сила. Ей показалось, что ее рассекли на две части. Непривязанные руки рефлекторно метнулись прижаться к месту удара (Охренел, козел - выскочила Танька). Это напугало еще сильнее удара. Скорее, цветочек... Следующие удары были слабее. Теперь они ложились не только на ягодицы, хотя и им было уделено немало внимания. Хлыст резал по бедрам, спускался даже на икры (ох, как больно), вновь возвращался к ягодицам, поднимался к пояснице и даже к плечам. Иногда в узор порки снова вплетался очень сильный удар (всегда по ягодицам). Он прокалывал мгновенной болью, и Тета с трудом удерживалась от крика. Хозяин что-то говорил вполголоса, но слова заглушали падающие на тело удары и ее действительно не хватало на понимание этих слов.
     -Тебе больно. Тебе может быть еще больнее. Ты чувствуешь каждый удар собственной кожей. Перед твоими глазами ряды цветочков и твоя рука рисует новые и новые. Ты вновь и вновь слышишь свист хлыста и этот свист навсегда глушит все тупое и злое в твоей жизни. Ты лежишь на животе и твой живот, твои нижние губки чувствуют мягкий ворс ткани. Ты снова и снова слышишь как на тебя сыплются удары, кисти твоих рук побелели от боли и напряжения, они рисуют красное и зеленое и закрашивают, навсегда закрашивают твои серые дни. Ты полностью обнажена, твоя кожа горит от ударов и ни один удар уже не приносит боли, но сильные удары ты еще чувствуешь А твоя рука рисует ряды цветочков и, тогда ты видишь, что зеленого намного больше, чем красного И ты можешь, если захочешь, увидеть эту сцену прямо сейчас. Ты можешь увидеть как смутно знакомый мужчина порет обнаженную девушку и ты смотришь на это и понимаешь, что зеленого больше чем красного, а может быть и наоборот потому, что и зеленое и красное рисует одна рука. И поэтому ты можешь войти в лежащую девушку и перерисовать все так как тебе хочется. На обожженную кожу продолжает ложиться хлыст а на белом чередуются красное и зеленое. Лист белый, как снег в детстве под новый год, как серебристое, обнаженное тело, и на снегу появляются новые и новые узоры новых и новых дней. А потом выпадает новый снег, скрывает старое и можно рисовать снова:


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ]

Читать также в данной категории:

© Copyright 2002 Лимона. Все права защищены.