Рассказ №11439

     Отслужив в недальнем Подмосковье, в целости и сохранности вернулся из армии мой племянник - сын моей единственной сестры; и вот - по случаю его благополучного возвращения - я сижу у них в гостях, - расспрашиваю Антона о его службе... не очень внятно - без всякого видимого интереса - Антон пытается что-то рассказывать, но я вижу, что говорить ему совершенно неинтересно... не то чтобы он старается что-то скрыть или о чём-то умолчать, а именно - неинтересно... или, может, я задаю не те вопросы? Я спрашиваю Антона о "дедовщине", но и здесь он отвечает более чем лаконично:
     
     - А что дедовщина? Всё - как везде.
     
     Конечно, я мог бы его расспросить и поподробнее, что именно означает сейчас это "всё - как везде", но Антон, отвечая мне, невольно косится на мать, и я эту тему дальше не развиваю... пусть будет "всё - как везде", - глядя на племянника, я прошу его показать дембельский альбом.
     
     -А я не делал, - отзывается Антон, налегая на приготовленную по-французски курицу. - Нет у меня никакого альбома.
     
     - А что так? - интересуюсь я не без некоторого внутреннего разочарования. - Фотографии, шаржи, пожелания друзей... это ж память о службе!
     
     - Да ну! - отмахивается Антон. - Было б что вспоминать...
     
     - Что - вообще, что ли, нечего вспомнить? - хмыкаю я; под "вообще" я подразумеваю армейских друзей Антона или хотя бы просто приятелей-сослуживцев, с которыми он не день и не два бок о бок парился вместе, но Антон меня не понимает.
     
     - Ну, а что вспоминать-то - чего там хорошего? Ничего там хорошего нет - всё там, в армии, через жопу! - говорит Антон с лёгкостью человека, нисколько не сомневающегося в правоте своих слов.
     
     - В смысле? - спрашиваю я, невольно улыбаясь.
     
     - Тупость, глупость, понты, показуха... короче, дебильство! - не задумываясь, говорит Антон, поясняя, что в его понимании значит-означает это самое "через жопу".
     
     Говорить о понтах и показухе, а тем более о глупости и тупости, у меня никакого желания не возникает - чего-чего, а этого добра сегодня с избытком хватает везде, и было бы странно, если бы армия здесь стояла особняком.
     
     - Ну, а друзья? - наполняя рюмки, я смотрю на Антона вопросительно. - Были же у тебя друзья?
     
     - Ну... были, - отзывается Антон. - Как без друзей?
     
     Мы чокаемся, выпиваем. Мать Антона - моя сестра - сидит тут же: слушая наш разговор, она с умилением смотрит на сына.
     
     - Вот! - закусывая, назидательно говорю я. - Это и есть память о службе. Не понты, не показуха, а парни, с которыми ты... - я замолкаю, чувствуя, как меня тянет на пафос.
     
     - Ну... - Антон, накладывая в свою тарелку салат, хмыкает. - Может, оно и так, а только... пока служили - корешились. А отслужили, и - кто кому теперь нужен?
     
     - Ну, не знаю... дело же не только в том, нужен или не нужен кто-то кому-то после службы, а дело еще и в том, какие отношения были у тебя во время службы... вот в чём дело! - я, говоря это, чувствую лёгкую досаду оттого, что не могу родному племяннику со всей откровенностью рассказать, к а к и м и могут быть - и бывают! - отношения между парнями в армии.
     
     - Так я ж об этом и говорю: пока служили - корешились... ну, то есть, один одного держались - друг друга выручали. Я, Серёга, Толик, Васёк, Валерка... все нормальные пацаны! А теперь - жизнь у каждого своя...
     
     В первую секунду, слушая Антона, я не понимаю, что именно в его словах царапает мой слух, но уже в следующую секунду... черт! Чувствуя, как в груди у меня что-то незримо ёкает, я невольно тянусь за бутылкой... глядя на племянника, медленно откручиваю пробку... вновь разливаю по рюмкам... я не ослышался?
     
     - Я, Серёга, Толик, Васёк, Валерка... все нормальные пацаны! - словно эхо, повторяю я.
     
     - Ну-да... а что? - Антон смотрит на меня с недоумением.
     
     - Так... ничего, - я, глядя на Антона, поднимаю свою рюмку. - Ты сказал - я повторил... выпьем, Антоша! За возвращение...
     
     Антон поднимает вслед за мной рюмку свою. Мы чокаемся. Выпиваем. Я тянусь за хлебом.
     
     - Значит, дембельский альбом ты не делал, и фотографий у тебя никаких нет... даже нет фотографий тех, с кем ты корешился? - говорю я, вопросительно глядя на Антона.
     
     - Нет, - отзывается Антон, заедая выпитое салатом. - Фотки пацанов были в "сотовом", да я их стёр... случайно стёр, когда ехал в поезде. А альбомы такие в нашей роте никто не делал... зачем? - Антон, глядя на меня, пожимает плечами. - Жизнь - она здесь, на гражданке. А в армии - ничего интересного... армия - это жопа!
     
     - Да уж! - отзываюсь я... а что я могу ему, племяннику, сказать ещё? Что при слове "жопа" лично у меня перед мысленным взором на какое-то мгновение сейчас мелькает картинка помывки в гарнизонной бане? Душевое отделение, набитое голыми пацанами... гремят тазики... парни весело, энергично трут другу спины, не опускаясь мочалками ниже поясницы - не касаясь упругих задниц... у каждого свои ассоциации!
     
     Мне ясно, что ничего путного о службе в армии я от Антона не услышу... и потому на правах родного дяди, имеющего какие-никакие связи в этом не самом худшем из миров, я перевожу разговор на ближайшие планы Антона, выясняя, чем он собирается заниматься и нужна ли будет ему моя помощь, - мы говорим о будущем Антона, а у меня в голове крутятся четыре слова - четыре имени: Толик, Серёга, Валерка, Вася... вот ведь совпало! Совпало - как в сказке... один в один! И этот оболтус стёр фотографии - стёр, и ничуть об этом не сожалеет! Хотя... о чем ему сожалеть? Его армейская служба прошла-пролетела так, что вспомнить ему о ней совершенно нечего, кроме глупости и тупости, - для него армия - это "жопа"... а для меня? Разговаривая с Антоном, я пытаюсь вспомнить, где лежит у меня м о й дембельский альбом, который мне не попадался на глаза уже добрый десяток лет... альбом, где Толик, Серёга, Вася, Валерка... просто фантастика!
     
     - Может, у нас останешься? Завтра воскресенье... а утром я приготовлю вам что-нибудь вкусненькое - домашнее, - предлагает сестра, видя, как я смотрю на часы. - Оставайся!
     
     - Да, дядя, оставайся! - говорит Антон, и я нисколько не сомневаюсь в искренности его слов. Я знаю, что Антон меня и любит, и уважает, но...
     
     - Нет, - говорю я. - Ещё по одной, и мне пора - нужно еще, пока не поздно, кой-куда позвонить... дела! - Я вру, говоря и про звонки, и про дела.
     
     - Я тебя провожу, - предлагает Антон. - Позвоню сейчас Юрчику, он подъедет - и мы тебя вмиг отвезём... - Антон, говоря это, ищет глазами свой "сотовый".
     
     Я, глядя, на Антона, невольно улыбаюсь.
     
     - Зачем? Для этого есть Эдик... сиди! - говорю я, наполняя рюмки.
     
     - А Эдик - это кто? - Антон, проявляя дежурный интерес, вновь тянется к салатнице.
     
     - Мой водитель, - коротко поясняю я, доставая "сотовый" свой. - Ну, Антоша... с возвращением! - Я поднимаю рюмку. - Жопа армия или не жопа, а дома, конечно, лучше... здесь я с тобой не спорю! Через неделю я позвоню - ты подъедешь ко мне в офис, и мы конкретней поговорим о твоих дальнейших планах. Ясно?
     
     - Так точно! - кивает Антон.
     
     Мы чокаемся... выпиваем-закусываем... Я смотрю на сидящего напротив Антона, и у меня такое ощущение, что он за время своей службы ничуть не изменился, - "вмиг отвезём"... детский сад! . . Впрочем, Антон понятия не имеет ни о масштабах моего бизнеса, ни о размерах моего состояния, а если учесть, что я никакими внешними атрибутами свою успешность в бизнесе не афиширую, то фраза "позвоню сейчас Юрчику" для легкомысленного племянника более чем простительна.
     
     - Марьяна звонит? - спрашивает сестра, подкладывая салат в мою тарелку.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 Лимона. Все права защищены.